«Я НЕ ТЕБЕ, А ТВОЕМУ САНУ КЛАНЯЮСЬ...»
Светлой памяти блаженной Наталии Вырицкой /1890 - 16.01.1976/
Вырицкие сторожилы еще помнят, как по улицам поселка из конца в конец ходила странная женщина с корзинкой, в которой сидели кот, петух и маленькая собачка. Неверующие над ней смеялись и считали ненормальной. Верующие и внимательные толковали это так: матушка показывает, что тварь Божия живет в мире друг с другом, а людям надо у них учиться. Это была блаженная Наталия.
Сторожилы вспоминали, что ее появление в Вырице предсказывал сам прп. Серафим, говорил, что к ней будут ходить за помощью и молитвой, говорил о ее духовной высоте.
У матушки Наталии были особо приближенные духовные чада, они и сейчас рассказывают о духовных дарованиях матушки. Биографические же сведения о ней крайне скудные — как и все юродивые Христа ради, матушка скрывала свое происхождение и обстоятельства жизни, приведшие к подвигу юродства.
Неизвестна фамилия матушки, хотя все, кто встречался с ней, были уверены, что происходила она из высокого звания, об этом говорило благородство ее внешности, речей и манер, и то, что она в совершенстве знала французский язык — язык русской аристократии. Родилась матушка в 1890 году и, вероятно, в юности приняла постриг. Сохранилась фотография, на которой матушка одета в белый апостольник. По некоторым сведениям, в молодости матушка подвизалась на горах Кавказа в тайных пустыньках, которые потом были разгромлены гонителями.
В 1955 году мать Наталия появилась в Печорах и по благословению прп. старца Семеона направилась на Вырицкую землю, где до 1976 года несла подвиг утешения, вразумления, молитвы за людей. Как и другие вырицкие подвижники, матушка Наталия какие-то время провела в скитаниях — не имея прописки, была преследуема властями. В конце концов ее приютила и дала ей прописку одна местная жительница. Поселилась матушка во времянке — ветхом сарайчике со щелями, в которые зимой забивался снег и дул ветер. Матушка же не только не имела теплой одежды, но и ходила зимой босая. И часто, когда посетители жаловались на холод в ее избушке, брала их ледяные руки в свои, согретые внутренней теплотой и так отогревала. Не только руки, но и сердца...
В той же маленькой времянке жили с матушкой Наталией ее любимые животные: козы, свиньи, кошки, собаки... и крысы, с которыми матушка разговаривала, как с разумными существами, и совсем их не боялась, они тоже были ее «домашними животными».
Любовь ко всему живому распространялась у матушки даже на насекомых, она не смахивала с себя мух и комаров, а по свидетельству очевидцев даже специально уходила в лес и отдавала себя на съедение комарам. Это сугубое изнурение плоти было продолжением ее ежедневного мученичества.
Воистину вся жизнь блаженной была сплошным мученичеством — жила она, по сути дела, в хлеву, обрекала себя на холод, голод, бессонные ночи и другие телесные мучения (например, еженочно молилась, стоя коленями на поленьях дров), но главное — она брала на себя чужие беды, невзгоды и грехи. Благодарные духовные чада матушки на всю жизнь сохранили воспоминания о том, как по ее молитвам они были спасены от смерти, избавлены от страшных болезней (рака, туберкулеза, радикулита, умопомешательства), о том как матушка помогла наладить семейную и рабочую жизнь, — так она всегда и во всем была для них любящей матерью. Иногда и строгой, воспитывающей своих чад в послушании, смирении и терпении.
Молитвенный покров матушки Наталии ощущали и до сих пор ощущают на себе многие из тех, кто обращался к ней за помощью. Приведем здесь отрывок из воспоминаний архиепископа Симбирского и Мелекесского Прокла.
Я познакомился с матушкой Наталией благодаря Екатерине Владимировне, которая сообщила, что матушка желает видеть меня.
Пришел я к ней в первый раз уже наслышанный о ее прозорливости, а она мне в ноги кланяется. Я очень удивился:
— Мать Наталья, что Вы кланяетесь?
— Я не тебе, а твоему сану кланяюсь. Зайди, зайди в мою келью, побеседуем. Вот как я живу скромненько.
Меня поразила обстановка в ее доме. Это было настоящее царство зверей и птиц: кролики, козы, собаки, куры, утки.
Матушка очень хорошо ко мне относилась, называла «птичкой», может быть потому, что в армии я служил в авиации, а, может быть, по другой причине. Она предсказала мне священство, монашество и архиерейство.
Я учился в духовной семинарии, и мне предстоял трудный экзамен. Как раз приехал отец Василий Швец и предложил поехать в Вырицу. Я сказал, что у меня экзамен по Ветхому Завету, надо готовиться, но батюшка ответил:
— Ничего, навестим мать Наталью, она помолится и сдашь экзамен.
Подошли к ее дому, постучали. Собаки, конечно, заливаются. Мать Наталия сидит в бане и кричит оттуда:
— Юлька, замолчи. Кто там, мы никого не принимаем!
— Да свои, матушка.
— Никаких у меня своих. Кто это?
— Да я, матушка, отец Василий с птичкой.
— С птичкой принимаю.
Не успел я ни о чем рассказать, как матушка говорит:
— Как хорошо, что батюшка пришел, сейчас молебен послужим.
Отец Василий достал епитрахиль, поручи и начал по обычаю: «Благословен Бог наш...» Когда он пел обращения к святым, матушка его перебивала и громко повторяла: «Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас! Святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас».
Очень длинный молебен получился, служили больше двух часов. Наконец закончили, после чего мать Наталия достала пачку денег и подала отцу Василию:
— Вот тебе за молебен, ручки на свечке греешь, бери.
Отец Василий не взял деньги. После этого матушка сказала:
— Вы мои гости, сейчас буду вас угощать. Засуетилась, достала селедку, лук и подсолнечное масло, нарезала и смешала все вместе.
— Сколько блюд приготовила, — говорит матушка, — как архиерею!
Хлеба не было. Я подумал: «Если бы консервы, хотя бы сайру, а то обопьешься от селедки». Матушка мгновенно отреагировала на мою мысль, достала откуда-то банку сайры и спросила:
— А чем открывать будешь?
Нашли нож, кое-как открыли. После этого мать Наталия взяла полстакана подсолнечного масла и будто случайно вылила его на мое новое, только что купленное пальто. Я подумал про себя: «Конец, пропало пальто, не отчистишь».
Очень хотелось пить после матушкиного угощения, и тогда она поставила на стол лимонад. Отец Василий отказался, а я выпил.
Во все время угощения мать Наталия продолжала напевать:
— Святой Иоанн Кронштадтский, моли Бога о нас; святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас.
Так много-много раз повторяла. Потом обратилась к нам:
— Птичка, пойдем с тобой, а батюшка пусть отдыхает.
— Матушка, — спросил я, — а почему вы поете «молите Бога о нас», они же не прославлены еще?
— Прославленных святых можно не перечислять, а их нужно. Знаешь, ты будешь открывать мощи отца Иоанна Кронштадтского и участвовать в прославлении блаженной Ксении... Ну, пора спать, надо укладываться. Куда же вас поместить, таких людей надо на второй этаж, там сено лежит, там покои для владыки.
Это она предсказала мне епископство и то, что в епархии покои архиерея действительно будут на втором этаже.
Наверху я хотел полистать конспекты, но папка с тетрадями вывалилась из моих рук, и я не смог ее найти. Всю ночь мы так и не сомкнули глаз и видели, как мать Наталия молилась коленопреклоненно. Мы делали вид, что спим, а она молилась всю ночь. В пять часов утра мы с отцом Василием спустились вниз и сказали матушке, что хотим пойти к батюшке Серафиму на могилку. Она дала нам булку со словами:
— Помолитесь, помолитесь и хлебушка положите на могилку.
Калитка во двор Казанского храма оказалась закрытой. Тогда мы перелезли через забор, подошли к могиле старца и долго молились. Вырицкий сторож удивился, почему мы здесь в такую рань и как вошли при закрытых воротах.
Когда мы вернулись и пришли попрощаться с матушкой, она подошла ко мне со словами:
— Так, экзамен на «пять»! — и перекрестила, после чего добавила, — а это твое хозяйство, — и вручила мне папку с конспектами.
Этот трудный экзамен я сдал на «отлично». Но самое удивительное было то, что на пальто, которое матушка облила маслом, ничего не осталось. Жирного пятна как не бывало.
Однажды я раздробил палец, который долго не заживал. Решил поехать к матушке. Захожу во двор и вижу: сидит она у дома, а рядом с ней транзисторный приемник.
— Птичка приехал. Тишина прежде всего. Лукавый! Замолчи! — и приемник выключился сам. — Ничего, сейчас промоем палец марганцовкой и перевяжем на два часа.
Когда я вернулся к себе, боль прошла. Палец был в порядке.
После хиротонии я служил священником в храме на Смоленском кладбище. Пришла туда мать Наталия и говорит:
— Я так не хочу, чтобы тебя в Выборг перевели. Там даже иконы нерусские.
Было это весной, а осенью перевели меня настоятелем Выборгского собора.
За несколько лет до самих событий мать Наталия предсказала смерть Папы Римского, митрополита Никодима, Брежнева. Помнится, когда она говорила об их смерти, спрашивала вслух:
— Господи, я правильно говорю? — И сама же отвечала: — Правильно...
Она очень просила передать владыке Никодиму, чтобы он не ездил на похороны Папы Римского. Но он все же поехал и скончался в Риме.
Так же знаменательны воспоминания протоиерея Василия Швеца:
Отношения матери Наталии с животными и ее подарки — это был особый язык, который лишь через много лет общения становился понятным. Она вразумляла людей через животных. И как не вспомнить здесь библейскую ослицу, вразумившую пророка!
Случилось, что я сильно заболел и вызвал двоюродного брата, который немедленно приехал. Он был ученый, заведующий кафедрой, человек верующий, но не любивший юродивых, так как считал их шарлатанами. Когда мы с братом беседовали, зашла ко мне в дом мать Наталия. Видно, она духом знала, что я болею, и почти сразу после ее прихода мне полегчало. Вдруг матушка схватилась за бок, согнулась и запричитала:
— Ой, ой, болит!
— Что старушка дурит? — спросил брат.
Я тогда служил в храме на Смоленском кладбище и подумал, что она предсказывает что-то, что должно произойти там. Прошло несколько дней, а в субботу, когда брат был во Владимирском соборе (где хранится знаменитая чудотворная Казанская икона Божией Матери), у него началась сильная боль в правом боку.
Оказалось, что обострился аппендицит. Пришлось идти к знакомым договариваться, так как брат был иногородним. На Вербное Воскресенье отправили его на операцию. Все случилось, как матушка предсказала.
У одной вырицкой жительницы муж выпивал. Пошла она к матери Наталии. Вдруг подошел козел и ударил гостью лбом. Матушка вышла и начала ругаться:
— Ах ты, такой пьяница, да еще дерешься. Я такого козла убила бы. Пошли в милицию. Надо заявить на козла!
Матушка отправилась в милицию, где долго не могли понять, чего она хочет. Когда разобрались, что заявляют на козла, который ударил кого-то, то с раздражением сказали:
— Сами разбирайтесь!
Все это в точности повторилось с той женщиной. Муж в пьяном виде (то бишь козел) избил ее, и когда она пошла заявлять в милицию, ей ответили:
— Сами разбирайтесь!
Матушка Наталия нередко прикидывалась пьяной. Нальет в бутылку воды, пьет будто водку. Это она проделывала, когда приходили к ней пьяницы. Замечательно, что после того, как она давала им выпить воды из своей бутылки, они отвращались от страшного недуга.
По молитвам матушки люди исцелялись от самых тяжелых болезней. Часто она давала кагор: выпьет человек — и исцелится.
Почти каждому из приходивших к ней мать Наталия делала какие-то подарки. И все со значением. Кому кусок хлеба, сахара, просфору, кому козьего молока или какую-то вещь. Все, что ей приносили, раздавала приходящим и еще добавляла от своих припасов.
В трудные моменты жизни, особенно во время духовной брани, матушка часто оказывалась рядом. Она видела духовным оком состояние человека и спешила на помощь. Придет, принесет хлеб, яйца — и скорбь куда-то отходит, становится светло и радостно. Это был дивный дар ее — через какие-то маленькие подарки утешать человека. Но когда нужно было, то она и вразумляла.
Она несколько лет брала у меня сено для своих коз и часто приходила. Для меня эти приходы всегда были радостью и утешением.
Задолго до моего священства она предсказала мой путь, подойдя ко мне со словами:
— Благослови.
В Ленинграде был юродивый Петр. И вот однажды матушка сказала мне:
— Как там дурачок Петр живет? Передай ему привет от дурочки Натальи.
У нее было удивительное и такое доброе чувство юмора, согревающее душу, успокаивающее и утешающее. Бывало, скажет:
— Дашь обет, что придешь на обед? Приходи, я тебе перину из сена сделаю.
Или возьмет, за уши потаскает — и головная боль проходит. Бывало нередко и такое: только начну кому-то рассказывать о матушке, как она и сама появляется, откуда ни возьмись. Если кто-то приходил из любопытства и спрашивал, она отвечала уклончиво, вроде:
— Может, что-нибудь и выйдет...
Очень много людей приходили к матушке за благословением на учебу, перед уходом в армию, перед важными событиями в личной жизни. Кому устроиться на работу, поступить в институт, с жильем трудность — сразу отвечала, как и что нужно сделать, будет ли успех.
Но вместе с ласковостью и добротой в ней всегда чувствовалась духовная сила. Никакой расслабленности, она всегда была собранной, как воин на поле брани.
Внешне ничего не показывая, мать Наталия была молитвенницей. Как-то я ночевал в ее доме, проснулся ночью и не мог уснуть. И вот все это время до утра матушка стояла на коленях и молилась. Молилась за всех знаемых и незнаемых, за всех, кто приходил к ней и собирался прийти.
Ночами ходила она молиться к часовне блаженной Ксении
Удивительный дар прозорливости дал ей Господь. Она знала помыслы людские. Однажды матушка что-то записала на листке бумаги и отдала знакомой со словами:
— Завтра прочтешь.
На листке было в точности записано, о чем думала эта знакомая.
Мать Наталия была очень мудрой и образованной, сохраняя удивительную простоту и ласковость и общении.
Перед кончиной матушки ей явился святитель Николай, возвестивший о предстоящем уходе.
Мать Наталия отошла ко Господу в возрасте восьмидесяти шести лет. Произошло это накануне Богоявления в 1976 году. Похоронили ее на вырицком поселковом кладбище в самый праздник Богоявления.
В 2012 году нетленные мощи матушки были перенесены на погост Казанской вырицкой церкви. Почитание ее в народе растет год от года.
